В Мариинском театре стартовали премьерные спектакли новой постановки оперы Дж. Верди «Аида». Режиссер – Джанкарло Дель Монако, с первых интервью говоривший, что задача этой постановки показать именно Египет, причем колоссальный. Несколько слов о постановке и, отдельно, о спектакле 10 февраля на котором я был.
Постановка красивая (художник Антонио Ромеро). Начиная с занавеса, на котором перо Верди лежит поверх египетской плиты с иероглифами и виртуальной песчаной бури над пирамидами в Гизе, которая погружает зрителя в тему во время увертюры. Используется более удачная и привычная краткая версия увертюры.
Уже в первой картине (Двор фараона в Мемфисе) появляются два главные темы художественного решения спектакля - элементы грандиозного Египта фараонов и изобилие иероглифических надписей, которые буквально заполняют собой пространство. Четыре царских колосса в начале спектакля имеют высоту 9 метров и при этом перемещаются. Однако сами статуи – откровенно неудачны. Они копируют не собственно египетское искусство, а поздние римские статуи обожествленного Антиноя, с их нарушениями пропорций, искаженными головными уборами и нарочито античными, а не египетскими лицами. Почему было не скопировать именно древнеегипетские колоссы? Ведь в сцене храма Птаха это прекрасно получилось – в центре стоит реплика прекрасно узнаваемого колосса Рамсеса II в Мемфисе, памятника совершенно замечательного, и это сразу делает визуальное решение более аутентичным.
Цветовое решение спектакля очень непростое – все колонны, статуи и фрагменты стен насыщенного темного серого цвета. В Египте такого, конечно, никогда не было, древнеегипетская архитектура всегда была яркой, полихромной, однако здесь игра в мрачный, подавляющий Египет явно прослеживается на протяжении всей оперы. В сцене триумфа Радамеса эта тревожная темная массивность доходит до апогея, когда на заднике появляется черное солнечное затмение. Однако, если говорить не о египетских соответствиях, а о сценическом решении спектакля, эта игра в туф и базальт очень эффектно «выталкивает» к зрителю само действие и костюмы его участников.
Спектакль поставлен удивительно непропорционально: первые два действия заполнены декорациями, богатой сценографией, образностью; два последующих действия происходят, по сути, в пустой черной сценической коробке, набитой иероглифами везде где можно и где нельзя. Сцены на Ниле попросту нет – все тот же черный ящик, несмотря на то, как тонко звуками скрипок Верди передает журчание нильских вод. Ни Нила, ни храма Исиды – ничего нет. Апофеоз – финал, где почему-то все пространство состоит из нарезки фрагментов Розеттского камня – знаменитого памятника, который лег в основу дешифровки египетского письма, но, будучи частью царской стелы о храмовых налогах, совершенно неуместен в заупокойном контексте и невероятно пестрит в глазах.
Создавая спектакль, авторы старались активно использовать подлинные египетские памятники, однако попытки их «модернизировать» привели к невероятным ляпам. Так в «Покоях Амнерис» конфликт героинь происходит на фоне дополнительного занавеса, на котором изображена огромная и эффектная Исида, распростершая крылья в стороны. Часть надписей рядом с богиней читается – то есть идет игра в аутентичность. Однако вместо головы богини – хорошо узнаваемая мужская голова, известный портрет царя Сети I из Абидоса, в мужском царском парике, на который поставили убор богини. Зачем это?
Самая аутентичная сцена спектакля – это «Покои Амнерис». Колоннада, вид с террасы на пирамиды Гизы, очень удачные костюмы, о которых скажу отдельно. И даже живой питон, которым особенно гордятся постановщики, в руках придворных дам смотрится неплохо, хотя питонов в Египте фараонов конечно же, не было. Красивая позолоченная арфа с царской головой, ложе Амнерис – все очень достойно. Самые нарочитые ошибки подстерегли авторов, пожалуй, в сцене «Триумфа Радамеса», где Радамес выезжает на площадь на гигантской позолоченной конструкции, в основании которой – копии священного овна нубийского царя Тахарки, что уместно, а вот сверху – огромные золотые крылья, но не египетские по своей форме, а восходящие к римским памятникам эпохи Муссолини. В зале понимающие люди перешептывались. Более неуместно, пожалуй, смотрелись только огромные побитые «трофейные» щиты с изображением масок тропической Африки, с которыми в знак победы над Нубией (!) шли египетские воины.
О костюмах (художник Габриела Салаверри). Оба платья Аиды неудачны. Первое – некая игра в сочетание небесно-голубого и терракотового, совершенно европейского покроя. Второе – нарочито розовое, напоминающее об обитательницах турецких гаремов. Никакого отношение к стилистике спектакля они не имеют.
С Амнерис получилось лучше. У нее, в целом, хорошие парики, замечательный убор «нерет», дополненный рогами и солнечным диском, в сцене площади, менее удачная выдуманная массивная диадема со змеями и бесформенный парик в «Судилище». Насыщенное лазуритовое платье царской дочери в «Триумфе» не исторично, но отлично смотрится на сцене. Остальные костюмы Амнерис пошиты, несмотря на египтизацию, из нарочито шелковистой, блестящей ткани, которая напоминает шелк китайских императорских халатов, но не Египет с его льном.
Куда лучше смотрятся плиссированные платья знатных дам в «Покоях», где и сам оттенок платьев хорош, и покрой, и египетские красные пояса, и объемные парики, отлично украшенные ювелирными накладками, имеющими египетские прототипы. Очень достойный костюм у фараона, с почти правильными коронами и накладками на тело в виде крыльев священных птиц.
Костюмы Радамеса имеют малое отношение к египетскому воинству. Это нечто псевдоримское, снабженное почему-то царским головным убором и в сцене триумфа обильно покрытое золотом. Плачевно царские головные уборы смотрятся на всем воинстве (!). У воинов вызолоченные лица царских погребальных масок, царские головные платки с кобрами-уреями, римские кирасы – это очень плохо. Хуже только парадный царский синий военный шлем «хепреш», который не снимает с головы весь спектакль верховный жрец Птаха Рамфис. Неуместно донельзя; этот убор хорошо пошел бы Радамесу в триумфе. Из забавного: воины вместо копий носят в руках штандарты богини Хатхор с солнечными дисками и рогами – этими рогами они и пытаются убить Амонасро или направляют их на плененного Радамеса. Смотрится смешно и глупо. Костюмы нубийского царя Амонасро и нубийцев вообще – это рубища, одеяния из шкур, хорошие намеки на роспись на телах и татуировки, главное – очень контрастно к египтянам. В «Аиде» это хорошо.
Пожалуй, самое странное – это шапочки на головах жрецов с кошачьими ушами. Они так портят хорошие жреческие костюмы с леопардовыми шкурами! Ну и апофеоз – великая жрица в храме, с очень красивым костюмом с золотыми крыльями, которыми она творит таинство вокруг Радамеса, но при этом с совершенно уродливой маской псевдо-кошки на голове, сделанной ужасно, совершенно не в стилистике египетских кошачьих изображений. Да и причем тут кошка-то?
Балетные номера хороши. Очень изящный, эффектный, похожий на Египет танец девушек в «Покоях Амнерис». Неожиданный и очень удачный танец в сцене триумфа, где египетские и «эфиопские» воины разыгрывают сцену битвы с балетными «заместителями» Радамеса и Амонасро. Пожалуй, это лучшее решение балетной вставки в «Триумфе» из множества постановок «Аиды», которые я видел.
Вывод – идти и смотреть. Несмотря на все ошибки, перебор с царскими головными уборами и золотом, - это самая египетская «Аида» из тех, что были в России после легендарной постановки Б.А. Покровского (Москва, 1951 г.). Эта постановка визуально намного лучше «Аиды» в Геликон-опере и уж тем более – в МАМТе. Безмерно жаль, что у спектакля не было египтолога-консультанта. Многое можно было вовремя исправить и, учитывая колоссальные средства, которые вложены, сделать египетский шедевр. Увы, получился симпатичный спектакль, величественный, монументальный и мрачный, но далеко не шедевр.
Дальше тем, кому интересна музыка.
10 февраля партию Аиды исполнила Татьяна Сержан. Мне очень понравилась ее Аида – нежная, лиричная, с хорошей драматической игрой, при этом сильная там, где это необходимо. Певица подустала к 4 действию, пару раз голос прерывался на пьяниссимо, но, в целом, она звучала и выглядела очень достойно и откровенно тянула на себе весь спектакль.
Амнерис (Анна Кикнадзе). Это была, пожалуй, худшая Амнерис из тех, что я слышал за последние 40 лет. Певице банально не хватает объема голоса для этой партии, ее не было вообще слышно в терцете первого действия и других ансамблях. То и дело пропадает звучание в среднем регистре и глухие хрипы в нижнем. В судилище за певицу было просто стыдно – она пыталась кричать, временами срывалась на речитатив, подпрыгивала в трудных местах; на фоне хора жрецов и оркестра, игравшего forte, Амнерис банально не было слышно. Она истерично металась по сцене, открывая рот, а силы звука просто не хватало для спектакля. Высокие ноты она выкрикивала на пару секунд – удержать их она не могла, и явно пыталась просто их хотя бы взять – уже достижение. Кроме того, Кикнадзе попросту необходимо заняться сценическим движением; надо уважать и зрителя и саму себя и отдавать себе отчет, какие партии по плечу, а какие – нет. Куда смотрит маэстро В. Гергиев?
Радамес (Дмитрий Головнин) пел очень неоднородно. «Небесная Аида» далась ему с большим трудом, голос звучал металлически, надрывно. Распелся к «Судилищу», где звучал вполне прилично, но и не более того.
Замечательный исполнитель небольшой роли фараона (Яков Стрижак). Прекрасный, насыщенный, мощный голос. Отличная фактурность. В сцене дворца, где объявляется поход на Эфиопию, когда обычно на царя обращают мало внимания, он вдруг после потуг Амнерис и металлического звона Радамеса зазвучал так достойно и мощно что зал стал удивленно и удовлетворенно перешептываться.
Неудачный Рамфис (Юрий Воробьев). Крепкий, но небольшой голос, в котором нет мощи жреца, останавливающего царя и выносящего приговоры. В «Судилище» был совершенно не убедителен. Кроме того, даже все время задирая голову в шествии, не будешь смотреться от этого более величественно или выше.
Крепкий, сильный Амонасро (Роман Бурденко). Звучал сильно, большим, насыщенным звуком. Замечательный драматический артист. Его дуэты с Аидой – лучшие музыкальные фрагменты спектакля.
Главной проблемой спектакля, помимо отсутствия Амнерис, был дирижер (Кристиан Кнапп). Я впервые услышал, чтобы так часто расходились оркестр певцы и хор. Дирижер постоянно, рывками менял темп исполнения, он практически загнал голос великой жрицы, которая просто не успевала спеть фразы своей величественной и печально молитвы, которую страшно скомкали. Иногда он, меняя ритм, очень мешал петь солистам и даже в «Боги мои», где Сержан была великолепна, откровенно мешал ей сбивчивым ритмом. Очень плохой текст перевода на русский над сценой.
Вывод очень грустный. Я не ожидал, что самую слабую в мухзыкальном плане "Аиду" (а слушал я ее на десятке сцен мира в самом разном исполнении), я услышу в Мариинском театре. Да, не первый состав, в первом пела Екатерина Семенчук, которая всегда – замечательная Амнерис, однако нельзя настолько не уважать зрителя на других составах, уважаемые господа. В конце хотелось, чтобы замуровали не Аиду и Радамеса, а дирижера и Амнерис. «Мариинки» это недостойно. Мораль – старайтесь покупать билеты на этот спектакль только учитывая состав, иначе услышите то, от чего порой откровенно болели мои опытные музыкальные уши.
(с) Виктор Солкин
(с) фото - mariinsky.ru, а также фото из сети, с разных премьерных спектаклей.
Comments