Достаточно часто ко мне приходят письма от более или менее увлеченных Древним Египтом молодых людей обоего пола с одним и тем же вопросом: как стать египтологом? Пожалуй, я готов наконец-то отписать все особенности этого процесса в семи пунктах, ниже. Надеюсь, он окажется полезным и многих заставит задуматься: а готов ли я действительно вкладываться и жертвовать ради своей мечты?

​

1. Египтология – это наука, которая потребует от вас все ваше время и даже больше. Это, конечно, если вы хотите действительно чего-то добиться в этой специальности. Чаще всего сил не хватает, и в итоге люди протирают портки в пыльном НИИ в обмен на нищенскую зарплату, или же издеваются над студентами, сидя до обширной лысины на ставке вечного доцента в каком-то ВУЗе. Это круто, видимо, быть вечным плешивым доцентом в МГУ, но к настоящей египтологии это не имеет ни малейшего отношения. Вернемся к затратам времени: для более-менее успешной работы с египетским материалом вам потребуется очень хорошее знание трех европейских языков – английского, французского и немецкого. Просто потому, что, например, храм Амона в Карнаке копают и публикуют французы, а лучшие лингвисты - традиционно немцы и американцы. На русском языке публикуется несчастный мизер работ. Поэтому без иностранных языков делать в египтологии нечего. Возможен вариант, когда на двух из трех языков вы неплохо читаете. Это уже хорошо. Но на английском вы должны говорить, причем говорить хорошо – это залог успеха во взаимодействии с коллегами, на международных конференциях и т.д. Дальше идет изучение древнеегипетского, о котором я скажу отдельно. Но египтология – комплексная дисциплина, и знание, пусть даже превосходное, только языков результата не даст. Нужен постоянный опыт работы с памятниками материальной культуры. И это очень сложно. На усвоение даже базовых знаний уйдет много лет, а параллельно вам надо будет что-то есть и даже во что-то одеваться. И вот тут возникает насущный вопрос, насколько вы сможете сочетать вашу работу для денег с вашей работой в египтологии. Скажу сразу: мой пример работы исключительно в египтологии - очень редкий и строится, прежде всего, на том, что я очень рано вошел в специальность и начал строить имя, которое потом принесло проекты, внимание и заработки.

 

2. Древнеегипетский язык. Его не учат в глупых группах Контакта, где непонятные персонажи из средней Сибири с аграрным или железнодорожным «образованием» пытаются «переводить» тексты, не имея никакой практики в реальной публикации памятников. Его вообще не учат он-лайн. Его учат в небольших группах, под руководством опытного преподавателя. Таких групп в стране очень мало. Это Москва, Петербург и, говорят, Новосибирск, но там много сомнений по поводу качества. Параллельно с курсом грамматики (она на одном из европейских языках, на русском грамматики нет, а встречающиеся в сети переводы отдельных уроков грамматики Гардинера пестрят дикими ошибками), опыт нарабатывается совместным переводом текстов с памятников, потому что параллельно усваиваются основы эпиграфики. Я видел не раз случаи, когда «выучивший» язык по грамматике человек, видя перед собой текст с кривой стелы провинциального писца, впадал в ступор. Еще одна страшная ошибка: освоил человек более-менее язык, съездил на пару конференций, приобнял для фото опешившего заграничного мэтра и тут же почему-то решил, что он египтолог. Нет, увы. Без понимания памятников, на которых сделана надпись, без значительного объема знаний мировоззренческих категорий, египетской религии и египетской истории ничего не будет. Ничего - от слова совсем. Время банальной филологии, когда надпись на статуе читали без интереса к статуе, – давно прошло. И вот мы вновь вернулись к тому объему знаний, на который требуется время в самом начале.

 

3. Куда поступать. В России нет специальности «египтология». Есть специальность «история древнего мира» или «история искусства древнего мира». В итоге, единого рецепта, куда поступать – нет. На громкую рекламу о том, какой ВУЗ в стране первый, а какой – второй вестись не стоит, потому что ситуация на факультетах и кафедрах – разная. ВУЗ может быть сколько угодно известен, но если там египетскую тему оккупировала стареющая в маразме, не знающая памятники тетенька, которая ненавидит молодых и к шестидесяти все вспоминает, что когда-то была стипендиаткой одного европейского фонда, то ничего достойного вас там не ждет. Все это – глубоко несчастные люди, они сейчас пинают молодых точно так же, как их самих пинали в молодости. Ваша задача, по сути, такова: вам надо получить качественное гуманитарное образование: историческое, искусствоведческое, филологическое или философское, параллельно найдя конкретного специалиста-египтолога, который будет с вами заниматься. Не путайте это с иллюзорными представлениями о «научном руководителе», который отработает с вами положенные часы, а потом даст понять, что вы ему абсолютно не нужны и не интересны. Так бывает чаще всего: человек идет на специализацию, платит деньги, горит мечтой, не зная, что он абсолютно никому не нужен. Вообще не нужен. Если это осознать с самого начала, то жить проще. Так проще искать того специалиста, с которым у вас возникнут нормальные человеческие отношения и который вас будет именно учить чему-то: в рамки учебного процесса в нашей стране египтология не умещается, она не влезает в убогие часы и даже в дополнительные занятия. Помимо процесса взаимодействия с тем, кто за вас взялся (если взялся), это огромный объем самостоятельной работы, прежде всего – чтения, причем чтения на иностранных языках. Никто за вас все это перелопачивать не будет и тут надо надеяться только на себя. Например, в моем случае, я получал качественное историческое и переводческое образование в РУДН, учил древнеегипетский, параллельно работая, в профильной структуре РАН, также долгие годы сотрудничая с Отделом Востока ГМИИ, где набирался опыт работы с памятниками, который сейчас у меня огромен. Все это делалось, пока однокурсники пили пиво в Нескучном саду. В итоге, когда они худо-бедно определились со своей темой диплома к III курсу, я уже давно был на профессиональных рельсах. Важная поправка: это Москва, и тут есть, несмотря на все сложности, где потрогать подлинный египетский памятник. В регионах все сложнее, искать свой путь надо как можно раньше, иначе время будет упущено.

 

4. Важно с самого начала понять, что именно в египтологии вам интересно. Неважно, что это: скульптура эпохи Рамсеса IX, семантика египетских сказок или кораблестроение эпохи царя Хуфу. Вы должны действительно это очень любить. Исследуя материалы и публикации по конкретной теме, которая вам на самом деле близка и интересна, вы быстрее и лучше, словно нанизывая на ось, освоите большие объемы материала. Очень важно, чтобы тема, избранная вначале, была по силам и здесь все сугубо индивидуально. Еще важно, чтобы вы сориентировались, какие дополнительные знания вам необходимы. Потому что заниматься культом богини Хатхор без французского языка нельзя: все базовые публикации ее храмов - на нем. А без немецкого смешно идти в лингвистику. Сейчас уже, к счастью, отживает свое советская система, в которой студенту или аспиранту не давали заниматься темой, если ее разрабатывал кто-то из работающих ученых. Эта система – глупа, косна и никчемна. Если тетенька или дяденька на склоне лет, как умалишенные, талдычат на всех местечковых конференциях что-то про «Тексты пирамид» или про аллювиальные наносы Нила, то это вовсе не значит, что вы не сможете увидеть в этих же текстах или данных что-то принципиально новое и интересное. Тут нужно дерзать, хотеть и очень серьезно стараться, сразу же понимая, что вас встретят не с распростертыми объятиями, а пинками. На пинки надо уметь соразмерно отвечать. Ставить на место обитателей цеха тоже надо, иначе могут задавить – такие примеры известны. Важно, чтобы избранная в процессе тема не была навязана научным руководителем вопреки вашему личному интересу – это очень распространено. Важно и то, что нельзя полностью отдавать все время только своей узкой теме – хорошие знания по египтологии вообще и широкий научный горизонт – необходимы. Его нет у большинства тех, кто шипит друг на друге в пыльной и ржавой отечественной банке с названием «египтология».

​

5. Прекрасный пятый пункт поведает вам о том, что египтология в России – специальность камерная, сложная и очень агрессивная. Реально работающих и знающих людей в ней не больше десятка, если не считать грантовых прилипал, все тех же плешивых доцентов, крапающих статейки или даже книжки, которые никто не читает, или археологов, выдающих за находку года типовой амулет, каких в любом музее с египетской коллекцией – десятки. Все это чрезвычайно агрессивное пространство делится на 5-6 маленьких тусовок, каждая из которых борется с остальными за то, что она – главная в России. Это трудно, грустно и, если не подготовиться к этому заранее, очень болезненно. Варианта здесь два – всем кланяться, угождать, хвалить, унижаться, пресмыкаться и, уничтожая свое время и свою жизнь, делать то, что дают, не забыв при этом сослаться на "главъегиптолога" - хранителя музея с грязью на египетских памятниках в витринах, либо забить на весь этот паноптикум и, несмотря на вопли, пакости и подкидные письма, заниматься тем, что вы любите. У меня – второй путь, но он требует умений, силы воли и обязательной публичности. У меня нет российской степени – я не считаю, что у нас, где нет нормальной египтологии, кто-то из фриков имеет право оценивать мой труд. Кроме того, учтите, что вам, на вашем сугубо научном пути, достанутся по наследству все враги ваших учителей. Обо мне, например, один такой человек, страдающий серьезным психическим заболеванием, ваял анонимные сайты больше десяти (!) лет. Со стороны кажется – дико и кошмарно, а на самом деле – это привычные реалии нашей российской науки о Древнем Египте. Надо научиться относиться к этому, как к бесплатному шапито неполноценных и идти дальше, делая то, что вы любите, что вам дорого и то, что стало смыслом вашей жизни. Получалось не у всех – великого русского египтолога Олега Берлева его супруга – выдающийся коптолог Алла Еланская держала почти что под домашним арестом. Все контакты шли только через нее, вплоть до телефонных звонков и переписки. Благодаря этому Берлев, самый яркий русский египтолог второй половины XX века, которого травили и втягивали в разные пакости, прожил дольше, тихо занимаясь любимым делом дома, общаясь с европейскими коллегами по переписке, порой отдавая себя поэзии. Не у всех есть те, кто поможет выстоять в «цеху» моральных уродов. Не забудьте и то, что рабочих мест, хоть как-то связанных в России с египтологией, – минимум, а ценза, по которому давно стоит уволить с должности хранительницу музея, придвинувшую вплотную к подлинным рельефам свой письменный стол и расставившую по подлинникам картонные иконки, - нет. С самого начала думайте и прикидывайте, как сохранить себя в специальности, не торгуя при этом на досуге мебелью. Если жизнь заставила торговать – ничего страшного, но постарайтесь не скатиться, не выпасть из той специальности, которой вы хотели посвятить себя.

​

6. Египтология за рубежом – это яркая, интересная и процветающая наука, которой занимается множество научных центров, университетов и музеев. Там, несмотря на все сложности, нет того паноптикума, который есть в российской «египтологии». Ничто не мешает вам вступить в переписку с ученым, который вам интересен, следить за археологическим проектом, который вам важен, и постепенно начинать активно взаимодействовать с западными и египетскими коллегами. Это – важный залог успеха. Отдельной важной составляющей здесь стоят поездки в Египет и участие в международных проектах, конференциях и конгрессах. Без постоянных поездок в страну изучаемой культуры, без налаженных дружеских связей в Египте, без отсмотренных лично памятников ничего не будет. Без взаимодействия с международным сообществом не будет ни научного горизонта, ни знакомства с самыми новыми достижениями и находками в избранной специальности. А ведь вы же не хотите шипеть хором с теми, кто остался в ржавой гнилой банке? Надеюсь, что нет.

 

7. Если все вышеперечисленное вас не ужаснуло, то напоследок скажу о том, что за рубежом египтология – это давно уже публичная специальность, отвечающая проектами на заказ общества. Хороший египтолог обязан, помимо всего, быть публичным, должен хорошо читать публичные лекции, уметь писать не только наукообразно, уметь взаимодействовать с прессой и вообще уметь делиться знаниями с публикой. Без этого многое не получится, да и сама функция науки, которая не делится своими достижениями с обществом, - сомнительна. Кроме того, если вы работаете публично, вам намного проще будет найти средства или просто поддержку своему проекту: не надо будет ни кланяться где не надо, ни заполнять, унижаясь, ворохи бумажек. Достаточно будет просто обратиться к тем людям, которые следят за вашей работой. Среди них наверняка найдутся те, кто поможет. Часто можно услышать, что популяризация недостойна чистой науки и т.д. Это намеренная ложь. Выйти с докладцем на конференцию из 15 калек (не путать с коллегами) – это одно. Выйти с итогами серьезной работы на публику – это другое. Здесь не простят ни фактические ошибки, ни глупость, руководствуясь обязательствами пресловутой «цеховой стабильности».

 

P.S. Прочитали? Прочитайте еще раз с начала, а потом сядьте и подумайте: а стоит ли игра свеч? Египтология – это очень непростой выбор. Но если вы выдержите, выучите, освоите и справитесь – то великолепный, непередаваемо красивый и мудрый мир фараонов будет вашим. Вы, возможно, много сделаете, чтобы другие узнали об этом мире больше и точнее. И этот мир будет тем, что никто и никогда не сможет у вас отнять.

 

Всегда ваш,

Виктор Солкин