В древности Новый год воспринимался как тревожное и часто непредсказуемое время. Новогодняя ночь (она приходилась в Египте на конец июля) была полна опасностей и проходя сквозь глубину последней ночи года в ином мире, Солнечный бог сталкивался с особенной силой духов хаоса, противостоящих мирозданию. «Открытие благого года», совпадавшее с гелиакическим восходом Сириуса – небесной формой богини Исиды и разливом Нила, ассоциировался с очищением, новой водой, обретением изначальной чистоты. Даже в поздней коптской традиции эта ночь называлась лейлят аль-нукта, или «ночь слезы», памятуя о плаче Исиды по Осирису, который начинал возрождаться в эту магическую ночь вместе с паводком Нила, пришедшего из одной-единственной слезы богини.
Дочь солнца Хатхор, великая богиня любви, уходившая, по преданию, из Египта, также возвращается в облике милостивой коровы – подательницы нового пропитания. Именно она изображена меж стеблей папируса на «новогодней фляжке», которая могла предназначаться как для новой речной воды, так и, наоборот, для приношения Нилу вина и других жертвенных напитков.
Горлышко фляги выполнено в форме стебля папируса, символизировавшего процветание, молодость, жизненную силу и победу жизни над смертью. По сторонам от него сидят павианы судьбы – именно они по легенде держат в лапах в последнюю ночь года свиток с именами всех живых, из которого солнечная богиня в своей гневной ипостаси, Сехмет, вычеркивает тех, кому будет суждено уйти. Почитание павианов-хранителей, а также изображение богини в умиротворенной форме коровы-кормилицы должно было принести благой, радостный и благополучный год – именно об этом просят богов в надписи, которая сохранилась с двух сторон на «ребрах» сосуда, призывая в помощь имена благой Исиды и Амона – источника жизни и хранителя потаенных сил.
6 в. до н.э. Лондон, Британский музей (с) фото - britishmuseum.org